Трубач, старательно исполнявший роль водилы при боссе Доке, поинтересовался:

— А зачем вам такая тачка?

— Мы из Кустаная, — объяснил старший из немцев. — В Москву гонять, туда-сюда ездить. Дороги у нас длинные. И…

Он дал точное определение качества дорог и добавил:

— Такая ходовая для них самое то.

— Ходовая — да, — согласился Трубач. — Но не ваша это тачка, мужики. Она же девяносто восьмой жрет. И лучше — «бляйфрай». Она с вас на одной горючке штаны спустит.

— А если прокладку поставить и перевести на семьдесят шестой? — предположил один из них, помоложе.

Охотно вошедший в образ разухабистого водилы Трубач тотчас дал ему бесплатный совет, в какое именно место ему нужно поставить прокладку, и заключил:

— Это ж фирма, голуби! Тут даже масло другое зальешь — и сразу вкладыши застучат! Въехали?

Немцы, посовещавшись, въехали и отошли, а их место у «строена» заняли двое других. Один был рослый, хорошо накачанный брюнет с короткой стрижкой и слегка восточным разрезом глаз, лет тридцати с небольшим. Второй сухопарый, тоже высокий, верткий, с узким лицом и быстрым, чуть исподлобья, взглядом. Ему было под сорок, но из-за верткости и легкого сложения он казался лет на десять моложе. Оба из-за хмурой погоды, грозящей дождем, были в черных кожаных куртках. На смуглом лице брюнета загар был почти незаметен, зато второй, блондинистый, прямо источал своей лисьей физиономией щедрость средиземноморского солнца.

Это и были те, кого Док и Трубач ждали.

Первый — «бык». Второй — «козырный фраер».

Якут и Лис — так их обозначил для себя Трубач.

У Якута широкая полоса лейкопластыря закрывала сломанный нос. У Лиса была забинтована кисть левой руки, из-под рукава куртки торчал кусок медицинской шины, какие накладывают при переломах и вывихах.

Непросто, видно, удался им захват Артиста и Мухи.

Но все же удался.

Лис не стал тратить время на разговоры с «шестеркой»-водилой. Он открыл дверцу кабины и обратился к Доку:

— Не крутовато, хозяин? «Торг неуместен». На базар и приезжают, чтобы поторговаться. Док лишь пожал плечами:

— Кто как. Мы приехали продать аппарат, а не торговаться.

— Неужели не прогнешься хоть на несколько штук?

— Будет настоящий покупатель — подумаю.

— А мы, по-твоему, не настоящие? Док оторвался от журнала и внимательно взглянул на Лиса, а потом на Якута.

— Настоящие покупатели приходят на базар с бабками, а не с пушками, — заметил он и вновь углубился в журнал.

— Да ты что, мужик? Какие пушки? — запротестовал Лис. — Нет у нас никаких пушек! Хоть обыщи! — Он сделал вид, что хочет распахнуть куртку, но распахивать ее почему-то не стал. — В натуре, ты нас не за тех принял. Нам нужна тачка. Как раз такая.

Док кивнул Трубачу:

— Покажи им машину.

— Интересный журнал? — полюбопытствовал Лис, которому явно хотелось втянуть в разговор Дока, а не осматривать «строен».

— «Экономист», — вежливо ответил Док. — Любопытные материалы о резком обострении ситуации на российском нефтяном рынке. Нефтью не интересуетесь?

— Нефтью?.. Да как-то нет.

— Я так и подумал, — ответил Док и даже чуть отвернулся, давая понять, что разговор закончен.

Якут как стоял на месте, так и остался стоять, время от времени осторожно трогая пальцами нос. А Лису пришлось выслушать обстоятельную лекцию Трубача об особенности конструкции «ситроена» и его эксплуатационных качествах. Про машины Лис знал вряд ли больше того, как выжимать сцепление и включать скорость, но Трубача слушал внимательно, осмотрел кузов, заглянул в спальный отсек и даже попросил завести двигатель, чтобы проверить, не сечет ли глушак, для чего залез под машину и пробыл там минуты четыре.

— Нормально, — закончив осмотр, сообщил он.

— Ты же весь перемазался! — расстроился Трубач, тщательно отряхнул Лиса и даже стер сажу с его куртки чистой ветошкой. — Ну, как аппарат? Берете? Бери, мужик, век благодарить будешь!

— Нужно подумать. Дороговато. Посоветуюсь с партнером.

— Ну, посоветуйся, — отозвался Трубач, словно бы потеряв всякий интерес к туфтярщику, который только время у него попусту отнял.

Лис и Якут неторопливо двинулись к выходу вдоль рядов машин и толпы покупателей и продавцов. Трубач проводил их равнодушно-пренебрежительным взглядом, потом поднялся в кабину, из-под матрасика в спальном отсеке достал радиопередатчик и негромко сказал в микрофон:

— Идут к вам. Все получилось.

— Не расслабляйся, — предупредил его Док. — Могут появиться другие…

Выйдя с территории военного городка, Лис и Якут подошли к припаркованному в стороне белому фиатовскому микроавтобусу, Якут сел за руль и направил машину в объезд Нови Двора к раздолбанному тысячами машин шоссе, ведущему от барахолки к автостраде Белосток—Гродно. Следом за ними влился в вереницу машин, за рулем которых сидели счастливые нововладельцы, и неприметный серый «жигу ленок». Вел его полковник Голубков, а на заднем сиденье разместился Боцман, бережно держащий на коленях магнитофон-«головастик». «Головастик» был настроен на волну «жучка», булавку с которым воткнул под воротник куртки Лиса Трубач, когда старательно стирал с него сажу.

«Фиат» ехал по «другорцедне дроге», не пытаясь обгонять ползущие впереди него легковушки, лишь у Сокулки, когда все машины свернули налево, к Белоруссии, «фиат» повернул к Белостоку и километров через десять съехал с автострады к воротам роскошного, построенного по европейским стандартам мотеля, рассчитанного не на новидворскую шушеру, а на солидных западных путешественников с бумажниками, набитыми кредитными карточками и твердой валютой.

«Жигуленок» полковника Голубкова проскочил вперед метров на семьдесят и затормозил у обочины.

По сторонам от центрального офиса мотеля, сложенного из красно-фиолетового фасонного кирпича, с просторными тонированными стеклами в простенках, стояло десятка три одноэтажных коттеджиков, из такого же кирпича и с такими же стеклами, каждый с отдельным входом, отдельным подъездом и с навесом для машин. Мотель назывался «Авто-Хилтон», и цены тут, похоже, были вполне хилтоновские. Но, несмотря на это, больше половины коттеджей было заселено, о чем свидетельствовали выглядывавшие из-под навесов багажники и радиаторы «мерседесов» и «понтиаков». Сзади территория мотеля была обнесена высоким бетонным забором, а с фасада — стрельчатой, художественной ковки решеткой. На въезде дежурили два охранника.

То ли на лобовом стекле «фиата» был специальный пропуск, то ли эту машину уже знали, но «фиат» беспрепятственно миновал ворота, развернулся на центральной площадке и подъехал к одному из коттеджей, крайнему в ряду. Голубков достал из бардачка бинокль, снял приставку для ночного видения, с минуту рассматривал коттедж, а затем молча передал бинокль Боцману. В окулярах была отчетливо видна темно-вишневая «альфа-ромео», стоявшая под навесом.

Якут и Лис вышли из «фиата», Лис нажал кнопку на входной двери. Из динамика магнитофона раздался слегка искаженный какими-то помехами мужской голос:

— Кто?

Одновременно включилась запись.

— Свои, Ленчик, — ответил Лис. — Это я, Владас. Со мной Корень. Дверь открылась.

— Постойте, спрошу… Граф! Тут Влад и Корень. Пустить?

— Пусть входят…

— У них что, даже дверного глазка нет? — не отрываясь от бинокля, спросил Боцман.

— Зачем? Интерком или домофон.

— Видеокамера?

— Вряд ли. Это же просто мотель.

Дверь закрылась.

Из магнитофона донеслось:

— Ну?

— Они появились. На «ситроене». Двое…